#матметодыианализ: КАК НАМ ВСЕМ В РОССИИ ВЫЙТИ ИЗ СОЦИАЛЬНОГО АУТИЗМА? #размышленияшаманки

"Будущее – не неизвестность, оно не обязательно должно ухудшаться. Впервые в истории человек знает достаточно, чтобы создать такое общество, к которому он стремится."

                                                                                          Стаффорд Бир

 В настоящее время в качестве одного из императивов развития России Президентом РФ названа модернизация.

 Важнейшей частью этого многогранного понятия является прорыв в научно-технической сфере, в области высоких технологий. Архимед полагал, что он перевернет Землю, если ему предоставят точку опоры. Модернизация России также должна была бы иметь точку опоры в научном, образовательном, экспертном и технологическом пространстве России. 

Что могло бы стать такой точкой опоры?

 В бытность Президентом РФ, встречаясь с руководством РАН 03.12.2001, В.В. Путин поставил перед научным сообществом России две главные задачи:

  независимая экспертиза принимаемых государственных решений, прогноз аварий, бедствий, катастроф в природной, техногенной и социальной сферах, а также выработка предложений по их предупреждению и парированию (заметим, что подобную задачу в своё время ставил Билл Клинтон перед нобелевскими лауреатами и ведущими риск-менеджерами США); 

 отработка сценариев перехода от «экономики трубы» к инновационному пути развития, к экономике, основанной на знаниях (или, в современной стилистике, разработка стратегии модернизации России). 

Оглядываясь на прошедшее десятилетие, можно сказать, что ни РАН, ни другие научные организации в серьезном объеме и на том научном уровне, который заслуживают сформулированные задачи, за дело не взялись.

 Если бы это было иначе, то, вероятно, в нашей стране не было бы ряда знаковых катастроф (подобных аварии на Саяно-Шушенской ГЭС) и к настоящему времени мы бы имели научную, образовательную, технологическую основу модернизации. 

Мы бы видели контуры того будущего, в которое хотим перейти. К сожалению, всего этого пока нет. Обращаясь к научной стороне этой задачи, можно увидеть, что она удивительно созвучна дискуссии о путях советской науки между выдающимся советским физиком академиком Львом Андреевичем Арцимовичем и математиком, механиком, организатором науки, Президентом Академии наук СССР, Мстиславом Всеволодовичем Келдышем, которая состоялась более полувека назад. 

В те далекие годы бурного развития естественных наук, кибернетики возникло ощущение, что пророчество Карла Маркса о том, что наука станет непосредственной производительной силой, уже исполнилось. Символом такого научно-технологического оптимизма стала замечательная книга Станислава Лема «Сумма технологии». Исходя из этой парадигмы, академик Л.А. Арцимович и утверждал, что наука – это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет.

По сути, это ценностная ориентация – не так уж важно, чем заниматься, важно делать это на высоком уровне. 

• Академик М.В. Келдыш придерживался иного взгляда. По его мысли, развитие науки, понимаемой как важный для общества институт, определяется несколькими крупными, важными для страны прикладными задачами. 

Таких проблем не бывает много. 

Во времена М.В. Келдыша к главным, приоритетным направлениям относились освоение ядерных технологий, создание и совершенствование космических аппаратов и баллистических ракет, разработка компьютеризованных систем управления и связанных с ними программно-аппаратных комплексов. Иными словами, это целевая ориентация на государственном уровне. 

Оглядываясь назад, можно сказать, что судьбы мира, ход истории во многом определялись тогда в исследовательских институтах, в лабораториях ученых, на полигонах. Знание, переплавленное в военные технологии, стало силой, способной избавить мир от больших конфликтов.

 Принципиальную роль с средины ХХ века начало играть компьютерное моделирование. 

По сути, в дополнение к экспериментальному методу и теоретическому изучению добавилась ещё одна технология научных исследований – вычислительный эксперимент. Оборонный и экономический потенциал страны начал определяться среди прочего математическими моделями и базами данных, которыми она располагает, и коллективами, которые способны имитировать и изучать на компьютерах процессы различной природы, проектировать и прогнозировать, опираясь на это знание. Первый коллектив такого типа в СССР начал складываться в Институте прикладной математики АН СССР (ныне ИПМ им. М.В. Келдыша РАН). 

Его первым директором и был академик М.В. Келдыш. Во многих ситуациях наш институт выступал как мозговой центр, как инструмент для организации и проведения экспертизы ряда решений и проектов стратегической важности. По мысли нашего первого директора, дело ИПМ – крупные прикладные задачи. Однако это не означало «приземление», «упрощение», «конкретизации» научной проблематики.

 М.В. Келдыш считал, что будущее советской науки – дальний космос.

По его мысли, космическая отрасль (в советские времена более 1,5 миллионов человек и около 1200 заводов) является высокотехнологичным локомотивом для всей промышленности страны.

 И сейчас, когда наша страна в течение 18 лет не имеет ни одного аппарата в дальнем космосе и многие технологические возможности оказались утраченными, становится очевидной справедливость этого парадоксального взгляда. 

Эта тенденция оказалась общемировой. Когда одного из американских президентов спросили, что же США нашли на Луне, он ответил, что массу превосходных микросхем. Крупнейшие центры, занимавшиеся военной проблематикой и вырвавшиеся далеко вперед, стали вносить всё больший вклад в фундаментальные исследования, в высокие технологии гражданского сектора экономики. 

Превращение СССР в сверхдержаву, 60 лет мира, прошедших со времен Второй мировой войны, впечатляющая попытка создать альтернативную – 5 – мир-систему (мировую систему социализма), предложить новый тип жизне- устройства показали, что научные приоритеты 1960-1970-х годов были выбраны верно.

 Иное можно сказать о приоритетах и об отношении к знанию в 1990- 2000-х гг. – несмотря на модели, прогнозы, предостережения исследователей, элиты и руководство страны не приняли их во внимание. Однако развитие страны и мира выдвигает новые проблемы, что требует новой научной стратегии, пересмотра научных приоритетов. 

«Управлять – значит предвидеть» – утверждал Блез Паскаль.

 Роль научного предвидения, исторического и стратегического прогноза многократно возросла. Новую реальность, в которую вступит человечество, можно назвать эпохой выбора. Экономическое, технологическое, социальное развитие позволяет человечеству реализовать различные траектории XXI века. Нашей цивилизации придется осознанно, опираясь на научное предвидение, выбирать желаемый вариант своего будущего и нести ответственность за сделанный выбор. 

Либо этот выбор будет сделан стихийно, помимо наших планов, желаний, со всеми рисками, которые связаны с таким образом действий.

СИНЕРГЕТИКА И ПРИКЛАДНАЯ МАТЕМАТИКА 

"Математика – самая надежная форма пророчества."

                                                                                       В. Швебель 

В последней трети ХХ века, как бы в преддверии тех задач, которые встали перед человечеством, произошла научная революция в области прогнозирования, анализа и управления сложными системами. Эта революция связана со становлением и развитием такого междисциплинарного подхода как теория самоорганизации или синергетика (от греческого «совместное действие»).

Развитие этого подхода связано с фундаментальным вопросом о том, как примирить идеи термодинамики (в соответствии со вторым началом которой системы идут к наиболее вероятному, неупорядоченному состоянию) и теории эволюции (которая говорит о развитии и усложнении сложных систем и выявляет механизмы этого).

 В соответствии с идеями одного из основоположников синергетики И.Р. Пригожина (Нобелевская премия по химии 1977 года), упорядоченность возникает и поддерживается в открытых, нелинейных, далеких от равновесия системах благодаря потокам энергии, вещества или информации, проходящим через систему.

 Другим основанием синергетики стали исследования, посвященные проблеме, которая касается когнитивных возможностей человека: почему сложные системы можно во многих случаях описывать просто.

 Эта способность выделять в сложности мира простые сущности и, исходя из этого, быстро и гибко менять свои поведенческие стратегии и является важнейшим эволюционным преимуществом нашего вида. Она же лежит в основе научного метода:

– Синергетика показала, что во многих сложных системах происходит спонтанное, произвольное возникновение упорядоченности.

Говоря на языке физики, происходит эффективное уменьшение числа степеней свободы объекта (сокращение тех возможностей, которыми «пользуется» система). 

На математическом языке это означает самоорганизацию и выделение в ходе эволюции ключевых параметров и переменных, которые начинают определять динамику всех остальных характеристик.

 Немецкий физик-теоретик Герман Хакен (предложивший сам термин «синергетика») назвал эти ведущие переменные параметрами порядка. Именно наличие параметров порядка во многих важных случаях позволяет исследовать, а наша способность их выделять делает реальность познаваемой.

 Ещё одним источником синергетики стала теория и практика управления организациями, социально-технологическими системами. 

В самом деле, человек в состоянии принять в расчет не более 5-7 факторов или параметров. Он может активно, творчески работать не более чем с 5-7 людьми (с остальными – опосредованно). Но если верить медицинской литературе, при постановке диагноза для ряда заболеваний врач должен принять в расчет более 400 переменных. 

С другой стороны, конструирование современного истребителя или штурмовика предполагает очень точный выбор более 1500 параметров будущей конструкции (в то время как генеральный конструктор осознанно и обоснованно может выбрать лишь 5-7 из них).

 Кроме того, реализация крупных проектов требует координации действий тысяч организаций и согласованной работы сотен тысяч людей. Выход из этого тупика также связан с самоорганизацией.

 В самом деле, спросим себя, почему мы учим врачей так долго (в США обучение кардиохирурга от момента, когда он перешагнул порог университета, до времени, когда он сам начнет делать операции на сердце, занимает 15 лет, в Австралии врачебная карьера сопряжена с постоянной сдачей экзаменов, подтверждающих профессиональную квалификацию).

 Что же происходит при накоплении профессионального опыта?

 Самоорганизация в пространстве информации, знаний, стратегий, решающих правил (так называемая субъективная самоорганизация). 

Опытный врач действует «не по учебнику», пытаясь осмыслить все 400 переменных и поставить диагноз, а оценивает 3-4 «правильных» в данном случае признака:

1 . В случае организации также часть связей предусматривается и проектируется, часть складывается в ходе выполнения работы, самоорганизации (парадигма обучаемой организации является очень популярной в современном менеджменте). При этом важнейшим элементом системы становятся инструменты, алгоритмы, языки взаимодействия иерархических уровней социально-технологической системы. 

2. Управление информационными потоками: должно исходить из планомерной и перспективной систематизации управленческого решения группы специалистов по видам разработок и методам анализа разработчиков: 

 СТАДИИ:

- прогноз и анализ, диагностическое про видение, методика принята за основу Разработки  в нескольких опытных предприятиях, результат собран и учтен инженерно-экономическим Центром разработки проблемы В ЦЕЛОМ ПО ОТРАСЛИ: управления новыми технологиями и модернизацией отрасли.

 Проблема состоит в том, чтобы создавать предпосылки такой работы с компетентной группой специалистов разного вида и назначения:

 Необходимы нам сегодня:  Диагностические игры и другие информационные технологии позволяющие выявлять  новую информацию в технологиях и их развития - это позволено только в Инженерных Центрах, объединенных в Систему и Отраслевое кооперационное Сообщество: наука и производство.

3. Синергетика представляет собой подход, лежащий на пересечении сферы предметного знания, математического моделирования и философской рефлексии. 

Синергетика говорит языком прикладной математики, который сегодня становится языком междисциплинарного общения. Этот язык стремительно совершенствовался, развивался, обогащался в связи с появлением компьютеров (прогресс в этой области фантастичен – со времени своего появления компьютеры стали считать в 100 миллиардов раз быстрее), а также с решением задач, которые были близки к пределу возможностей имевшейся техники. 

В ХХ веке это были задачи физики плазмы, теории взрыва, моделирования ядерных реакторов. Сложилось так, что одним из основоположников синергетики в нашей стране стал член-корр. РАН, третий директор ИПМ Сергей Павлович Курдюмов, который, занимаясь всеми этими проблемами, и создал теорию режимов с обострениями:

 (это режимы, при которых одна или несколько величин, характеризующих систему, неограниченно возрастают за ограниченное время). Такие режимы дают приближенное описание (асимптотику) в системах с сильной положительной обратной связью. 

Они возникают в задачах физики плазмы и химической кинетики, экологии и глобальной демографии. 

Теория режимов с обострением, построенная С.П. Курдюмовым, его учениками и коллегами, получила мировое признание. Многие фундаментальные теории не только устанавливают новые причинно-следственные связи и дают ключ к новым технологиям.

 Они позволяют выявить принципиальные ограничения. В самом деле, классическая механика лишила нас надежды создать вечный двигатель первого рода, термодинамика – вечный двигатель второго рода.

   Соотношение неопределенностей в квантовой механике показывает, что мы в принципе лишены возможности сколь угодно точно измерить координату и импульс микрочастицы в один и тот же момент времени.

 Одним из принципиальных результатов синергетики стало открытие явления динамического хаоса и развитие концепции предсказуемости поведения сложных систем.

 Было показано, что для многих нелинейных систем (в том числе достаточно простых) имеет место горизонт прогноза – это время, за которое рост сколько угодно малых отклонений в определении начального состояния системы приводит к тому, что через это время информация о состоянии объекта оказывается утрачена.

  Грубо говоря, в нелинейных системах малые причины могут иметь большие последствия, и именно «скорость роста последствий» определяет горизонты прогноза. Джон фон Нейман – один из создателей компьютеров, выдающийся математик ХХ века, считал, что через несколько лет после появления ЭВМ можно будет получать среднесрочный (на 2-3 недели) прогноз погоды.

 Несмотря на фантастический прогресс вычислительной техники у нас до сих пор нет среднесрочного прогноза. Причина этого в том, что для атмосферы горизонт прогноза и составляет около 3 недель. 

Американский метеоролог Эдвард Лоренц, с именем которого связано это революционное изменение взгляда на реальность, пояснял наличие горизонта прогноза эффектом бабочки. Неустойчивость системы (а именно с этим связано гигантское усиление результата взмаха крыльев бабочки в нужное время в нужном месте) может вызвать гигантский тайфун через 2-3 недели в тысячах километрах от того места, где была бабочка. Эти результаты нелинейной науки привели к тому, что возникла индустрия прогноза, предсказания, управления рисками. 

Синергетика, или шире – нелинейная наука, изменила наш взгляд на развитие, на будущее. Для нелинейных систем характерно наличие бифуркаций (от французского – раздвоение, ветвление).

 При изменении какого-то параметра системы (например времени) прежняя траектория становится неустойчивой и возникают другие (см. рис. 1). При этом наиболее эффективным и важным является управление и самоорганизация именно в точке бифуркации. Здесь малые воздействия могут направить систему по тому или иному пути. 

Отсюда следует, что будущее не единственно и в точке бифуркации можно выбрать один из его вариантов. Развитие как последовательность бифуркаций в современной науке всё чаще рассматривается в теории биологической эволюции, в экономике, в экологии, в математической истории

 Проведенный анализ показывает, что и мир, и Россия сейчас находятся в точке бифуркации. Именно сейчас выбирается будущее, по крайней мере на ближайший век. 

💥ИННОВАЦИОННЫЕ ИМПЕРАТИВЫ РОССИИ И СОЦИАЛЬНЫЙ АУТИЗМ

 С 2001 года руководство страны говорит о необходимости переходить от нынешней экономики к инновационному пути развития (экономике знаний). И именно с этой точки зрения естественно взглянуть на проблемы развития России и на ее будущее. 

Общим местом стали слова о глобализации, в которой России необходимо принимать участие, о построении конкурентоспособной экономики, о будущем нашей страны как энергетического гаранта.

 Частое повторение этих слов делает их привычным фоном, как и утверждения про инновации, модернизацию, болонскую конвенцию. Они уже не вызывают внутреннего протеста, скорее, привычно-стереотипную реакцию на многократное повторение. 

💥В психиатрии известна такая болезнь, как аутизм.

 Больной при этом вытесняет из сознания все неприятные, травмирующие элементы реальности, действуя так, как будто их нет. Кроме того, его действия и реакции стереотипны, стандартны, обычно не согласованы с окружающей реальностью, тем более с её изменениями. 

Эмоциональная глухота, притупление чувства самосохранения и трудности с восприятием нового дополняют картину этой тяжёлой болезни. По-видимому, состояние общественного сознания в России можно наиболее точно охарактеризовать как социальный аутизм, как острое нежелание заглядывать в своё будущее и в будущее своей страны. 

Начнем с глобализации:

... карта из учебника физической географии достаточно ясно характеризует коридор возможностей России и предопределенность ее инновационного выбора. Под глобализацией в классической формулировке понимается свободный поток людей, идей, капиталов, товаров, информации и технологий. В условиях глобализации, играя по общим правилам, российская экономика в принципе не может быть конкурентоспособной на мировом уровне.

 В самом деле, две трети территории нашей страны расположены в зоне вечной мерзлоты. Россия находится в экстремальных географических и геоэкономических условиях. В этой зоне очень дорого капитальное строительство, создание и поддержание инфраструктуры. 

Естественно, дорога и рабочая сила – её надо обогревать, сытно кормить и тепло одевать. 

Кроме того основные месторождения полезных ископаемых находятся в труднодоступных северных районах, весьма удалённых от производственных центров. Это, а также результаты реформ, привели к тому, что, располагая 30% всех минеральных ресурсов планеты, Россия производит менее 3% глобального валового продукта.

 – одно ясно и понятно современным экономистам и технологам, что вся российская продукция, которую умеют производить другие страны, расположенные в более благоприятной климатической зоне, будет не конкурентоспособна. 

Такая страна не может жить в историческом масштабе долго. Кроме того социальный успех модернизации должен был бы помочь нашим согражданам осознать, что они довольны своим образом жизни, тем местом, в котором живут, и ощущают себя хозяевами своей страны и судьбы.

 К сожалению, чеховский императив «В Москву! В Москву! В Москву!», переезд во всё более крупные населённые пункты до сих пор определяет направление миграционных потоков. 

Кроме того, 97% населения страны, по данным социологов, считают, что никоим образом не могут повлиять на решения, принимаемые властью, и, естественно, не несут за них ответственности. Этот возврат к схеме социального антагонизма – «мы» и «они» – лишает модернизацию шансов на успех. 

Социальный аспект, воплощение мечты, своих цивилизационных императивов в обновлении и развитии России сейчас не менее важны, чем технологические и экономические нововведения.

 Социальный аутизм заставляет многих руководителей различных уровней и значительную часть населения забывать, что у нас не слишком богатая углеводородами страна (8-е место в мире по объему доказанных запасов), что наш вклад в мировой энергетический бюджет составляет всего около 7% 

Климатические условия на территории бывшего СССР Европейские и среднеазиатские границы бывшего СССР проходят по нулевой изотерме января.

 Большая часть территории России расположена в экстремально холодной зоне, (мы не можем даже пошевелить мировые цены на нефть), и что надежды занять место «мирового энергетического гаранта» лишены уже сейчас рациональных оснований, и в еще в большей степени будут лишены этих оснований уже в ближайшем будущем. 

💥Социальный аутизм и вытеснение всего травмирующего помогают не замечать, что многие ведущие геополитические игроки уже размышляют о разделе и утилизации российского наследства. 

Именно социальный аутизм позволяет забывать утверждение Маргарет Тэтчер о том, что в условиях глобализации на территории России экономически оправдано проживание 15 миллионов человек, слова Ангелы Меркель о том, что богатства России за Уралом являются достоянием всего мира, предложение Китая заняться обустройством и эксплуатацией Северного морского пути, дискуссия в американских газетах о желательности покупки Восточной Сибири. 

В этом же ряду находится афоризм, приписываемый Збигневу Бжезинскому:

 «В XXI веке Америка будет развиваться против России, за счет России и на обломках России». 

Лучшим лекарством против социального аутизма представляет конкретное большое дело – модернизация страны, переход от стремления «казаться» к императиву «быть». Вновь и вновь в разных аудиториях и на разных форумах обсуждается вопрос, почему же в России «не идут» инновации?

 Вместе с тем ответ, следующий из мирового опыта и проверенный на горьком российском опыте, достаточно прост. Чтобы автомобиль ехал, он должен иметь руль, колеса, двигатель и бензин. Если этих компонент нет, он не сдвинется с места, как бы ни были хороши остальные части машины. 

Чтобы в стране развивался инновационный сектор экономики, должен быть замкнут круг воспроизводства инноваций. В США он замыкается одним способом, в СССР – другим, в нынешней России он разомкнут. 

В качестве классического образца сейчас всё чаще рассматривают Кремниевую долину в США (центр исследований. Цикл воспроизводства инноваций – основа национальной инновационной системы В различных странах различные фрагменты цикла реализованы по-разному. Причинно-следственных связей в реальности больше.

 Однако принципиальная схема всюду одна и та же разработок в сфере компьютерных наук и информационного телекоммуникационного комплекса, сложившийся вокруг Стэндфордского университета).

 По его образцу и подобию сейчас планируется создать комплекс в Сколково (на проектные работы по которому на 2010 год ассигновано 4,5 млрд. рублей, притом что все 14 наукоградов вместе взятые ежегодно финансируются в объёме около 600 млн. рублей). 

Поэтому сравнения здесь вполне уместны. Итак, вначале осуществляется мониторинг экономической, военной, технологической, научной и образовательной сфер. 

Анализируются отрасли, рынки, ключевые игроки, производственные цепочки. Проводится системный анализ, и уже на этом уровне удается выявить «болевые точки» регионов, стран, отраслей, транснациональные корпорации и перспективные «экологические ниши». Затем делается стратегический прогноз, выявляются тенденции, возможности, перспективы, узлы противоречий, риски и угрозы. 

Строятся сценарии развития, выявляются коридоры возможностей и контуры желаемого будущего, создаются «дорожные карты».

 Эта работа имеет два смысла. 

Первый смысл: С одной стороны, она ориентирует элиты и лиц, принимающих решения. Это не означает, что они будут действовать «под диктовку» экспертов и ученых. Но, делая выбор, они будут лучше представлять наиболее вероятные последствия своих действий и цену, которую, скорее всего, придется заплатить за выбор того или иного курса.

 Второй смысл. Общество, по удачному выражению немецкого социолога Ульриха Бека, становится всё более рефлексивным. Мы оказываемся в мире само сбывающихся прогнозов. Четвертая власть, влияние на общественное сознание (и, в частности, связанный с этим терроризм) становятся всё более важными факторами мировой динамики. 

• Стратегический прогноз всё чаще становится эффективным инструментом управления обществом. 

Работа по стратегическому прогнозу отлично поставлена в США, Японии, Финляндии, Германии, Китае, Индии, во многих странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). 

Несмотря на неоднократные инициативы создать нечто подобное в России, с которыми выступал ряд академических институтов, научных школ, крупных ученых, ничего подобного, сделанного на современной научной основе, в современной России пока нет. Но оно должно появиться!

 Ведь для корабля, пункт назначения которого неизвестен, нет попутного ветра. Многие успехи американской политики, экономики и науки (включая Кремниевую долину) связаны со стратегическим прогнозом, с сильной научно-технической и инновационной стратегией. 

• Следующий блок – фундаментальные исследования и подготовка кадров.

 Условно говоря, он весь стоит один рубль – весьма немного по сравнению со следующими блоками. Средняя и высшая школа страны должны готовить кадры для будущего (имея в виду и рождающийся в мире технологический уклад), передавать смыслы и ценности нашей цивилизации – мира России, а также активно участвовать в подготовке отечественной элиты. И тут вновь всё познается в сравнении, в сопоставлении императивов «быть» или «казаться». Предыдущий президент США ставил перед американской средней школой конкретную цель – научить младших школьников хорошо читать и считать. 

• На эти цели выделялись десятки миллиардов долларов. Барак Обама, выступая в Национальной академии наук в 2009 году, поставил в качестве главной задачи – добиться того, чтобы американские школьники занимали первые места на олимпиадах по физике и математике в мире. 

По мысли Обамы, именно та страна, школьники которой побеждают по этим предметам, будет править миром через 20 лет. Итак, ориентация на конкретный, проверяемый, понятный и вдохновляющий результат. Российское министерство образования и науки ведет эти сферы жизнедеятельности иначе. Яркий, наглядный пример – отношение к болонской конвенции и введение ЕГЭ.

 Министры европейских стран подписали болонское соглашение, обозначив общие тенденции, намерение сотрудничать в деле унификации европейского образования, но не конкретизировали ни предлагаемые меры, ни сроки, ни этапы реформирования национальных систем образования. 

И в ряде европейских стран под лозунгом выполнения болонских соглашений действительно были проведены разумные реформы, направленные на развитие и совершенствование высшего образования. В других предложенные правительством проекты стали предметом острых политических дискуссий и были заторможены или отложены. 

И лишь в России руководство решило так беспощадно и свирепо ломать существующую систему, перекраивая её на западный (по её представлению) лад. Здесь руководители хотят казаться европейцами, а не исходить из конкретных реалий и потребностей страны.

•  В самом деле, против единого государственного экзамена, по данным социологов, возражает более 40 миллионов человек. 

Но проводится «эксперимент», результаты которого в течение многих лет остаются неизвестными общественности, и далее школы и вузы заставляют жить по-новому. По сути, был сорван прием в вузы в 2009 году. Например, по словам ректора МГУ им. М.В. Ломоносова В.А. Садовничего, в 2009 году на три факультета университета не было принято ни одного студента по конкурсу (поступили сироты, инвалиды, льготники). 

Выяснилось, что бакалавры–недоучки не нужны большинству работодателей, а чему учить магистров и кого же туда принимать не поняли в большинстве вузов страны.

 Большое впечатление на образовательное и научное сообщество произвели сделанные Президентом РФ и министром образования и науки А.А. Фурсенко заявления о том, что из 3000 вузов и филиалов, существующих в стране, желательно оставить 200, из которых не более 50 университетов.

 В «магистры» должны пойти лишь 20% из «бакалавров». Иначе говоря, уже происходит слом системы образования страны, разрушение ее научно-технического потенциала и планируется ликвидация его значительной части. Под предлогом модернизации (и при больших затратах) уничтожается один из главных на настоящий момент ресурсов научно-технического прогресса и развития инновационной активности. Вновь стремление «казаться», «улучшать образ России на Западе», а не «быть», не решать насущные для страны и её граждан задачи. 

 Наглядный пример также связан с «реструктуризацией» РАН. 

Вместо постановки конкретных задач и использования ее потенциала, воплощения полученных результатов в жизнь идет процесс «реформирования и уничтожения», её укладывание в прокрустово ложе. «Рыба гниет с головы, но чистить ее начинают с хвоста» – гласит народная пословица. Видимо, образование и РАН и оказались в России тем самым находящимся на виду хвостом, который периодически начинают «чистить», когда речь заходит об инновациях. Между тем мотором инноваций является прикладная наука (примерно 10 рублей в выбранном масштабе). 

Но она-то и была уничтожена ещё на заре реформ 1991-1996 годов, одновременно с развалом отраслевой системы управления экономикой и государственным планированием. Ряд прикладных институтов оборонно-промышленного комплекса ликвидирован, другие «добиваются» в настоящее время в ходе реформ, проводимых под началом министра обороны А.Э. Сердюкова. 

«Колесами» для инновационной машины являются те структуры, которые разрабатывают технологии и выводят технические новшества на национальные и мировые рынки (они стоят условно 100 рублей). Их-то в России практически нет. Ни «малый», ни «средний» бизнес проблем инновационного развития страны сам по себе не может решить. 

И смысл он имеет, если есть крупные фирмы или транснациональные корпорации, которые способны доработать созданный товар или услугу, сделать их конкурентоспособными и вывести на мировой рынок. Будущее прикладной науки вызывает особую тревогу. Восстановить большинство разогнанных институтов уже нереально. 

Попытка возложить на РАН прикладные разработки, предпринятая несколько лет назад и реанимируемая сейчас в законодательном поле, заранее обречена на провал.

 Академия имеет другую структуру, ее составляют иные люди, она достаточно далека от конструкторской и инженерной деятельности.

 В своё время академик М.В. Келдыш категорически возражал против того, чтобы возложить реализацию космической программы на Академию наук СССР.

 Иной масштаб, иные приоритеты, академические институты в этой гигантской отрасли могут сыграть важную, но не решающую роль. И он оказался прав. Сейчас предпринимается попытка «обойти» Академию и создать, по примеру США, сильное исследовательское ядро в университетах («федеральные университеты», «инновационные университеты» и т.д.), направив туда значительные средства. Но даже в случае успеха этого проекта, в котором есть много оснований сомневаться, это не приведет к возрождению полноценной прикладной науки. 

Впрочем, пока даже имеющимся потенциалом не удается распорядиться разумно. 

• Наглядный пример здесь – Саров, сохранивший инженерную культуру, научный потенциал, умение работать, но до сих пор не востребованный в должной степени.

 То же относится и к большинству других российских наукоградов. Но если всерьез заниматься модернизацией, то проблему придется решать. Автомобиль без двигателя не поедет.

Важнейший элемент инновационной системы – крупные высокотехнологичные компании. 

Они необходимы России как воздух. Без них наша страна будет всегда находится на третьих-четвертых ролях в мировом инновационном пространстве и выполнять роль дешевой рабочей силы. 

Она будет поставлять «дешевый полуфабрикат» – сырые научные и технологические идеи, а также кадры. Достаточно напомнить, что очень большой процент работающих в Кремниевой долине – выходцы из России, однако российских компаний там практически нет: 

• «Амуры и Зефиры все распроданы поодиночке». 

Допустим, в России появляется прекрасная биотехнологическая разработка, имеющая отличные перспективы на мировом рынке. Но чтобы её вывести туда, масштабировать, развернуть адекватное производство, организовать рекламу, «снять с прилавка» конкурирующий товар, нужен Proctor&Gamble или компания сравнимого масштаба. 

Продвижение ряда новинок в сфере компьютерных технологий требует таких гигантов как Microsoft, IBM, Intel… Поэтому у инновационного и высокотехнологичного бизнеса в России есть всего лишь несколько сценариев развития:

  импортозамещение и отвоевывание хотя бы части внутреннего рынка у зарубежных предпринимателей;

  отыскание выделенных ниш на зарубежных рынках и работа на них, по сути, без опоры на отечественную экономику; 

 работа на оборонно-промышленный комплекс, реализация проектов, участие в которых иностранных предпринимателей нежелательно, исходя из соображений национальной безопасности.

 И каждый из этих путей труден по-своему. Поэтому модернизация России неотделима от создания крупных высокотехнологичных компаний, которые могли бы реализовать имеющийся в стране инновационный потенциал.

 Без колес машина не поедет. Следующий элемент системы, связанный с реализацией товаров, услуг, появившихся возможностей, также оказывается непростым в отечественных условиях. 

Здесь и невосприимчивость экономики к инновациям, и гигантский бюрократический пресс, с которым сталкиваются высокие технологии в России, и непомерный «криминальный налог», от которого во многих случаях не удается уйти, и наконец, отсутствие ясной, последовательной государственной политики в ряде важнейших сфер жизнедеятельности (государственный аппарат сплошь и рядом не понимает, что же означают «национальные интересы» во вверенном ему деле и работает «в режиме импровизации» либо ориентируется на субъекты, отличные от государства российского…). 

Следующий элемент инновационной системы, исключительно важный для всех элементов цикла воспроизводства инноваций, – экспертиза.

 Вновь обратимся к хрестоматийному примеру Кремниевой долины (хотя и в инновационных структурах, развитых в других странах, он играет не меньшую роль). Из 1000 проектов, выдвигаемых в Кремниевой долине, поддержку венчурных фондов получают в среднем.

 Иными словами, проводится тщательная технологическая, научная, маркетинговая, организационная, патентная и иная экспертиза. И сито этой экспертизы оказывается весьма частым.

 Но именно это и позволяет снизить риски инвесторов, предпринимателей, бизнес-ангелов до приемлемого уровня. В России, к сожалению, эффективная экспертная система в настоящее время отсутствует. В то же время и в РАН, и в других структурах есть специалисты, которые могли бы сформировать экспертный корпус мирового класса. 

Эту структуру можно сравнить с тормозом в инновационной машине. Без него, как известно, далеко не уедешь.

 Ну и, конечно, прежде чем двинуться вперед, нужен поток идей, проектов, предложений. 

По нашим оценкам, во времена Всесоюзного общества рационализаторов и изобретателей инновационная активность населения России упала в 12-15 раз.

 Модернизация делает желательным возврат к прежним показателям. Напомним, что в советские времена тираж журнала «Радио» достигал 6 миллионов, «Наука и жизнь» – 3 млн, «Знания–сила» – 700 тыс., «Квант» – 340 тыс. экземпляров. За время реформ тиражи подобных изданий упали примерно в 100 раз. Чтобы будущее России состоялось, нам надо изменить отношение к знанию, к научно-техническому творчеству, к квалификации, к труду.

Источник: http://www.mathnet.ru/links/dbc98cd296d00cd6ce85b904ccf97817/ipmp226.pdf

#ИнститутШаманизма